Фейс лифтинг, блефаропластика: Дома больше не обходили меня осторожно, как хрустальную вазу…
Из независимого интервью журналистки Елены Москвичевой с пациенткой хирурга Заура Бытдаева.
Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что такое черная полоса. Беды идут одна за другой, и ты в самом деле не видишь белого света, просто не успеваешь поднять голову, а если и поднимаешь, то свет тебе застилают слезы.
В моей жизни именно так и произошло, заболел мой муж.
Это невозможно было себе представить. Он человек-праздник, мы жили с ним душа в душу, и я всегда знала, что могу быть маленькой, слабой, красивой и нежной, то есть, просто женщиной. Между прочим, именно он научил меня держаться каждую минуту так, как будто на нас нацелены все телекамеры мира. Я должна была быть всегда причесана, одета стильно и дорого, готова к тому, что после работы мы вдруг окажемся на премьере спектакля, в самолете, который везет нас на уикенд, в гостях у известного артиста…
Он научил меня держать лицо…
И вскоре он ушел… А я осталась. И все никак не могла собрать себя по кусочкам. Это страшное сравнение оказалось черным пророчеством. Через несколько месяцев моя единственная дочь попадает в автокатастрофу, и ее действительно собирают по кусочкам. А мне опять понадобились все силы, чтобы помочь ей перенести восемь операций, чтобы улыбаться, когда хочется кричать во весь голос, чтобы не плакать при ней, беречь ее силы.
Не успела оглянуться – прошло три года. Горе кажется бесконечным, но ты идешь и идешь через тьму, и вдруг оказывается, что наступает новый день. И ты продолжаешь жить. И даже завтракаешь утром и машинально красишь губы у зеркала.
У зеркала… Я смотрела на себя и не узнавала. Куда девалась та спокойная, любимая, умеющая улыбаться женщина, которая и была – я?
Если это мое отражение, я больше не подойду к зеркалу. Дело не в том, что я стала вдруг старой. На мне лежала печать горя. Это не образное выражение, это чистая правда.
Мое лицо было смятым, как лист бумаги, тусклые глаза были цвета битого стекла, губы застыли в какой-то нелепой гримасе. Ужас, ужас и ужас.
И я поняла, что не смогу жить с таким лицом, не смогу встать и идти. А надо было! У меня родители и дочь. И зачем им смотреть на это застывшее горе?
И я пошла к Зауру Махаровичу Бытдаеву. Москва — город маленький, все друг друга знают, репутации складываются годами, и хорошие хирурги известны даже тем, кто к ним еще ни разу не обращался.
Он не сразу решился меня оперировать. Считал, что еще не время, что катастрофических каких-то изменений на лице нет. Но когда я рассказала, почему я хочу этой сделать, он понял. И согласился.
Мне сделали фейс-лифтинг, блефаропластику. Отлеживаться я поехала к родителям в загородный дом. Мама всплескивала руками, когда видела мои отеки и синяки. Потом, когда это ушло, она внимательно разглядела меня и сказала ворчливо:
– Не поняла, все такое же, как и было.
И это был первый луч света!
Знаете почему? Она сказала это тем, прежним тоном, когда просто разговаривала со мной, когда я была счастливой. В те времена меня можно было ругать, как старшую дочку, бурчать, что я что-то делаю неправильно, давать мне советы.
Я не слышала этого тона больше трех лет!
Я вернулась!
Дома больше не обходили меня осторожно, как хрустальную вазу. Друзья не стирали с лица своих улыбок при виде меня. На работе, где начальник уже в открытую говорил, что мне через пару месяцев на пенсию идти, продлили контракт.
Муж учил меня держать лицо. Но я не удержала сама, без помощи. Хорошо, что вовремя догадалась за ней обратиться. Теперь я могу смотреть судьбе в глаза. Я – это я, а не застывшая маска печали.
Отзывы о блефаропластике (пластика век)
Автор:
Дудник Александр Павлович
